графика супер, но сюжет лажовый. (с)
суббота, 20 августа 2011
Лето Артем не любил. Жарко, душно, неоправданная парилка под почти диодным солнцем на небе, ни единого облачка и озабоченные люди вокруг. «Странно это, непонятно, нелогично», – думал парень, поглядывая вокруг, щурясь и вздыхая.
Москва радовала всех июльской жарой: праздник жизни для детей, головная боль для их родителей, дачный сезон для пенсионеров. Все, словно ужаленные, пытаются выбраться из города, и он становится похожим на один гигантский муравейник, переполненный и гудящий, дымящийся, тесный и жаркий. Люди громко-громко матерятся, стоя в пробке и высовываясь из окон, словно это поможет им сдвинуться с места хотя бы на несколько сантиметров. Ученые опытным путем проверили и установили, что, матерясь, человек снимает внутреннее нервное напряжение и становится спокойнее. Видимо, это засело внутри людей на уровне инстинкта, кто знает? Жить проще, дышать проще, делать все, что угодно, чтобы было проще.
Сигаретный дым врывается в легкие обычно подобно обжигающей волне, и, если затянуться сильно-сильно, то можно представить себе, что мельчайшие частички примесей и химии, никотина и чего-то еще оседают на клетках, ворсинках легких, оставаясь там навечно внутри, заполняя альвеолы чем-то гнило-серым, меняя и правя людей. Курят, чтобы успокоиться, чтобы казаться круче, в компании или же просто так, по дурости или потому, что уже не могут остановиться и зависимы от силы собственных привычек. Люди курят. Говорят, пассивные курильщики получают чуть ли не больше дыма и вредных веществ, чем активные – неизвестно, но какой тогда смысл вообще волноваться, если к этому неотвратимо причастны все.
Вот Артем прошел мимо какой-то девушки, вроде бы просто очередной прохожей, и она поморщилась, когда поток дыма, сорвавшийся с его губ, запутался в ее волосах и окутал. Она просто проходила мимо, в одну с ним сторону, слушая музыку в наушниках, как и он сам, рассеянно смотря по сторонам.
И вдруг Артем подумал – а что, если ему подойти к ней? Ну вот прямо сейчас. Он бы сказал ей свое имя, и что он гуляет тут каждую пятницу перед спектаклем, в котором работает пятым работником за сценой, иногда с возможностью поднять занавес. Что он курит тяжелые сигареты и слушает Боба Марли. А что бы ответила ему она?
Наверное, прочитала бы нотацию про то, как отвратительны курящие люди, морща свой курносый носик. Или шарахнется, приняв его за какого-то насильника-извращенца – новостные сводки внушили нам с опасением относиться и ожидать опасности от каждого вокруг.
Интересно, куда она может спешить? Вообще, куда может торопиться человек? Домой, к любимому человеку, или выпить пива с друзьями, болтая совершенно ни о чем, а может – банально на работу. Люди постоянно куда-то спешат, спешат, забывая про самих себя, про всех вокруг, про важное, что они, возможно, и могли бы сделать – да времени нет, и надо уже бежать по кругу, словно морские свинки в клетке, по кругу, по кругу, в ритме неизвестных психоделических композиторов, зомбирующих умы окружающих.
Но эта девушка на удивление никуда не спешила, будто у нее то ли не было куда, хотя, это нонсенс, конечно же, то ли у нее было до такой степени все в порядке, или же наоборот, слишком нечего терять, что она релаксировала на каких-то своих волнах, иногда прикрывая глаза цвета лазури.
«Девушка со смешными веснушками» - прозвал ее Артем, проходя мимо, так и не подойдя и не заговорив с ней. Видимо, очарование таинственности все-таки тут оказалось важнее – написать самостоятельно характер, привычки. Например, она такая улыбчивая и рыжая, растрепанная, что не может не любить чай с малиной и, наверное, шоколад с орехами. И пикники на траве, может быть, регги. И, конечно же, ненавидит сигареты.
Почесав затылок и взъерошив волосы, прогоняя мысли, Артем пошел дальше, чуть улыбаясь собственным фантазиям и бросая окурок в урну.
Арбат. Когда сюда попадаешь, кажется, будто бы это частичка Европы – вот так, нежданно-негаданно, через какой-то портал. Совсем другой мир. Странная кривоватая улочка, наполненная художниками, музыкантами, молодежью, туристами, книгами, странными магазинчиками – кажется, что тут можно найти все. С детства у Артема тут был и любимый магазинчик – зоомагазин, там он, когда был мальчиком, с упоением наблюдал за рыбками, и знакомые повороты.
Стена Цоя, например. Место вообще почти паломническое – памятное, широко известное. Артем не очень любил его творчество, но каждый раз останавливался, как бы отдавая дань таланту музыканта, вспоминая, как когда-то стена, изрисованная надписями, была больше, чем сейчас, но потом была разрушена – теперь было иначе. Люди заполнили ее чем-то непонятным, из чего вычленить подлинного было уже не так просто. Но все-таки же.
Кашель, хрипы, неразборчивый шепот. На земле, в пыли и грязи, привалившись прямо к стене, сидел, полулежа, парень, почти еще мальчик. Вроде как и не пьяный – алкоголем не пах, а глаза, глаза-то – красные, зрачки по пять рублей, взгляд сквозь пространство, будто его и нет тут вовсе. «Маленький наркоман». Обдолбанный в самое никуда, не способный, видимо, даже ползти, перебирающий пальцами по пыли.
Что заставляет людей так падать? Судя по одежде – обычный школьник, слушающий ACDC и Metallica, курящий, покупая сигареты в случайных палатках, и тратящий карманные деньги на дешевое пиво. Это нормально. Точнее, конечно же, это далеко не нормально, но это вынужденно стало нормой, даже модой среди молодежи – как же иначе? Это же протест непониманию, максимализм, побеждающий простые вопросы логики – зачем? Зачем обкуриваться и напиваться, забывая, как двигаться и говорить? В первый раз это забавно и немного познавательно, но потом-то? И, возможно, этот парень и задавал себе подобные вопросы, но решал благополучно пропустить их мимо сознания и забыть сомнения, решив надеть на себя дурман психодельной радости.
Даже помогать ему не хотелось. Как же противно все-таки – как низко может пасть человек. Червем презренным извиваться по земле. Артем поморщился, проходя мимо.
Дальше, дальше. Чего только можно ни увидеть на всего одной улице? Даже странно как-то. Ведь мы очень часто думаем, насколько мы уникальны, не задумываясь о том, что, возможно, прохожий рядом с тобой думает тоже самое. Что у всех, по сути, одинаковые проблемы, просто разных форматов, и все мы просто люди. В каждом своя уникальность, глубина внутреннего мира – ну или почти во всех. Новые миры в большой вселенной одной улицы.
Есть такой странный инструмент, вроде как и ничего из себя не представляющий – всего-навсего пара десятков трубок. Играть на ней просто. Главное- запомнить, какие звуки издает та, или иная трубка. Но искусные музыканты, в совершенстве владеющие этим инструментом, способны создавать поистине божественную, сказочную музыку.
Артем любил останавливаться и слушать уличных исполнителей. О видел тут уже и мужчину, виртуозно играющего на двенадцатиструной гитаре с подвешенными к грифу колокольчиками, и рокеров, громко поющих, хиппи, весело танцующих под легкое регги. Теперь вот и эти – ритм на комбо-усилителе, гитарный перебор и флейта солиста. Глаза прикрыты, на лице мужчины полная безмятежность. Откуда у него идет музыка – из сердца, души, а, может, просто из головы? Но творчество – это же сердце, правда же?
Кажется, что через эти тонкие звуки музыкант пытается рассказать о чем-то таком важном, но слишком далеком от понимания, если ты не находишься на той же волне. Но люди подхватывают ноты, и глаза невольно закрываются сами собой, заставляя улыбаться, так по - идиотски счастливо от этой переливчатой красоты.
Музыка – своеобразный универсальный язык общения. Точнее, различные направления – как совершенно разные языки, но, в общем и целом, они легко сопоставимы, ведь death-metall нельзя сравнивать с punk-rock`ом, и наоборот. Несопоставимое, совершенно разное, хотя в этот миг Артем был уверен, что эта музыка смогла бы затронуть сердца всех вокруг, вне зависимо от их предпочтений.
Напротив музыкантов лежал развернутый чехол от акустической гитары, а в нем несколько десяток и горсть мелочи. Так мало, такие копейки. Труд, особенно такой, должен поощряться, иначе что тогда станет с людьми? Они очерствеют, внутри покроются коростой и забудут про все тонкое и хорошее, а это так страшно, разве не так? Восприятие, дело в восприятии. Дело в подаче информации, в той или иной сфере, не важно – в отдаче, если хотите.
Так он, должно быть, сидел тут изо дня в день, много лет, как и многие такие же, как он, забирая на этой странной улице частички внимания проходящих мимо людей – просто так, для собственного удовольствия, ведь на его лице было столько удовлетворенности, что иначе и быть никак не могло.
Люди-люди-люди. Завораживающий поток. Завороженный поток. И как же тут не завораживаться, если твое внимание отвлекают то музыкой, а то подчас странными, глубокими полотнами? Перед глазами Артема предстал мужчина с длинными серебристыми волосами, увлеченно разговаривающий о чем-то с соседом. Его пальцы были в неразборчивых пятнах от краски, рядом стояли полотна.
Небо. Такое безумным абсолютом голубое, срывающее крышу, сводящее с ума своей бездонностью. С бликами, словно в камеру, от слепящего солнца, похожего на обобщение понятия улыбки. Флюгеры, ветряные мельницы, и кажется, что вот-вот ветер подхватит их, и они закружатся в своем чуть скрипучем танце, таком же обворожительном, как и все на холстах – искусство! Словно это не картины в рамах – порталы, в настоящее с очень яркими красками.
Артему даже прослезиться захотелось – небо он любил. Так любил, что думал, что если бы в детстве подумал про это все, стал бы летчиком. Как кисточкой и красками можно с такой виртуозностью сделать так, чтобы внутренности перевернулись, и хотелось чуть ли не кричать? Мистика. Магия. Та же отдача, что и в музыке, то же искусство – просто другой ветви, то же чарующее заворожение. Ведь все, что затрагивает нас и наши сердца, души – сродно, все это двигает нас вперед, не дает стоять на месте, рожденное вдохновением, помогает тысячам находить смысл для их, с первого взгляда пустым, но таким настоящим жизням.
Отдачи от атмосферы, подачи, живости. Недаром же слушатели с таким восторгом посещают живые концерты – чтобы с головой окунуться в этот омут и выйти из здания уже немного другими, будто измененными.
На этой улице можно найти, пожалуй, все самое редкое и необычное, всех самых талантливых и неформальных людей, старинные вещи и сувениры, вкусности, даже реликвии.
«Букинист». Там есть книги девятнадцатого века, а еще даже дыхание кажется громким – атмосфера, господа, атмосфера слишком таинственна, загадочна, пропитана ожиданием, древностью, Артему даже заходить туда порой было неудобно – как же так? В таких местах невольно начинаешь стесняться своей вроде бы как и несуществующей, но невежественности, внешнего вида – вообще себя. Тут обычно сидят серьезные люди, заходят не менее сосредоточенные и состоятельные, покупают с видами снобов.
В магазин зашла старушка. Непримечательная – юбка цветастая, поверх блузы вязанная кофточка, прическа – седые уложенные кудри до плеч, походка чуть колченогая от старости – опирается бабушка на тросточку - но степенная и с достоинством.
Наверное, у нее есть богатые и не в меру добрые внуки, которые дают ей больше ее скудной правительственной пенсии, а может – она сама предприниматель, или какой-нибудь доктор наук. На ее носу очки в старой толстой роговой оправе, она смотрит на все с высоты собственного гигантского опыта и, наверное, немного разочарованности.
В ее квартире, вероятно, большая гостиная с кружевной скатертью на круглом столе, и плафон покрыт тяжелой тканью, изумрудной. Обязательно пианино, потертое, с заляпанными многочисленными пальцами клавишами, закрытое, но открываемое на вечера, с пирожками и кагором, воспоминаниями о былом, романсами, поскрипыванием иглы о пластинки старого патифона. Стеллажи с книгами, целая библиотека, которую бабушка, конечно же, давно прочитала.
Такие разные, правда же? У каждого своя судьба. А, возможно, все, что с таким увлечением придумывал Артем, вовсе и неправда, и все диаметрально наоборот – в общем-то, это не важно. Ну, правда же – совсем не важно!
И ведь как только не может сложиться жизнь – вдруг эта бабушка, к примеру, найдет того маленького наркомана, приведет домой, отмоет и оденет. Вдруг он пойдет учиться, перестанет курить, и – кто знает? – станет будущей легендой? Или тот художник, например – может случайно продать картину за несколько миллионов, а может завтра же выбросить все краски и пообещать себе никогда больше не притрагиваться к холсту. Или же познакомиться с той девушкой – ну всякое же бывает.
Никто не знает, что случиться завтра, даже сегодня в следующую же минуту, переплетение линий наших судеб неподвластно нам – наверное, поэтому мы всегда так и полагаемся на судьбу, хотя отрицать не стоит, что в основном все же только мы сами являемся творцами наших жизней. Нам решать – падать ниже и ниже, в пыль и грязь, или вслед за ветром взлететь в самое небо, такое бездонное, такое же, как, по сути, и наши возможности.
Значит, мы сами – свой ветер? И правда, вдруг, стоит нам чего-то захотеть, и все сбудется? Говорят, что если видишь падающую звезду, то надо успеть три раза сказать про себя желание, и оно сбудется. Но звезда обычно пропадает быстрее, чем успеваешь толком что-то загадать. Значит, все иначе, и не стоит ненавидеть изменчивые звезды. Ведь если загадать себе что-то и думать про это постоянно, двигаться к этому – желание сбудется само собой, став заветным, и никакая судьба тут с фактом поспорить просто не сумеет.
А Артем, устав от пекла сурового июля, зашел в свое любимое кафе – пончиковую, такую уютную, также непохожую на обычные российские забегаловки. В ней играла музыка, и вообще она напоминала что-то из любой молодежной американской комедии – такая же шумная, оживленная, наполненная студентами и тинэйджерами.
Пончики тут были странными, так, что каждый раз, заказывая их, Артем со смехом представлял себя культовым американским героем мультсериала. Остались только характерные булькающие звуки и лысина.
И вдруг он увидел ту самую «девушку со смешными веснушками», встающую из-за столика, почти что соседнего, и направляющуюся к выходу.
И все-таки, как же могут меняться наши реалии, если попытаться вопреки линиям переплести их, хоть маленьким узелком в одном месте?
Артем вскочил и его голос, разнесшийся по всему залу, заставил девушку остановиться:
-Эй! Девушка! Девушка с веснушками!..
Москва радовала всех июльской жарой: праздник жизни для детей, головная боль для их родителей, дачный сезон для пенсионеров. Все, словно ужаленные, пытаются выбраться из города, и он становится похожим на один гигантский муравейник, переполненный и гудящий, дымящийся, тесный и жаркий. Люди громко-громко матерятся, стоя в пробке и высовываясь из окон, словно это поможет им сдвинуться с места хотя бы на несколько сантиметров. Ученые опытным путем проверили и установили, что, матерясь, человек снимает внутреннее нервное напряжение и становится спокойнее. Видимо, это засело внутри людей на уровне инстинкта, кто знает? Жить проще, дышать проще, делать все, что угодно, чтобы было проще.
Сигаретный дым врывается в легкие обычно подобно обжигающей волне, и, если затянуться сильно-сильно, то можно представить себе, что мельчайшие частички примесей и химии, никотина и чего-то еще оседают на клетках, ворсинках легких, оставаясь там навечно внутри, заполняя альвеолы чем-то гнило-серым, меняя и правя людей. Курят, чтобы успокоиться, чтобы казаться круче, в компании или же просто так, по дурости или потому, что уже не могут остановиться и зависимы от силы собственных привычек. Люди курят. Говорят, пассивные курильщики получают чуть ли не больше дыма и вредных веществ, чем активные – неизвестно, но какой тогда смысл вообще волноваться, если к этому неотвратимо причастны все.
Вот Артем прошел мимо какой-то девушки, вроде бы просто очередной прохожей, и она поморщилась, когда поток дыма, сорвавшийся с его губ, запутался в ее волосах и окутал. Она просто проходила мимо, в одну с ним сторону, слушая музыку в наушниках, как и он сам, рассеянно смотря по сторонам.
И вдруг Артем подумал – а что, если ему подойти к ней? Ну вот прямо сейчас. Он бы сказал ей свое имя, и что он гуляет тут каждую пятницу перед спектаклем, в котором работает пятым работником за сценой, иногда с возможностью поднять занавес. Что он курит тяжелые сигареты и слушает Боба Марли. А что бы ответила ему она?
Наверное, прочитала бы нотацию про то, как отвратительны курящие люди, морща свой курносый носик. Или шарахнется, приняв его за какого-то насильника-извращенца – новостные сводки внушили нам с опасением относиться и ожидать опасности от каждого вокруг.
Интересно, куда она может спешить? Вообще, куда может торопиться человек? Домой, к любимому человеку, или выпить пива с друзьями, болтая совершенно ни о чем, а может – банально на работу. Люди постоянно куда-то спешат, спешат, забывая про самих себя, про всех вокруг, про важное, что они, возможно, и могли бы сделать – да времени нет, и надо уже бежать по кругу, словно морские свинки в клетке, по кругу, по кругу, в ритме неизвестных психоделических композиторов, зомбирующих умы окружающих.
Но эта девушка на удивление никуда не спешила, будто у нее то ли не было куда, хотя, это нонсенс, конечно же, то ли у нее было до такой степени все в порядке, или же наоборот, слишком нечего терять, что она релаксировала на каких-то своих волнах, иногда прикрывая глаза цвета лазури.
«Девушка со смешными веснушками» - прозвал ее Артем, проходя мимо, так и не подойдя и не заговорив с ней. Видимо, очарование таинственности все-таки тут оказалось важнее – написать самостоятельно характер, привычки. Например, она такая улыбчивая и рыжая, растрепанная, что не может не любить чай с малиной и, наверное, шоколад с орехами. И пикники на траве, может быть, регги. И, конечно же, ненавидит сигареты.
Почесав затылок и взъерошив волосы, прогоняя мысли, Артем пошел дальше, чуть улыбаясь собственным фантазиям и бросая окурок в урну.
Арбат. Когда сюда попадаешь, кажется, будто бы это частичка Европы – вот так, нежданно-негаданно, через какой-то портал. Совсем другой мир. Странная кривоватая улочка, наполненная художниками, музыкантами, молодежью, туристами, книгами, странными магазинчиками – кажется, что тут можно найти все. С детства у Артема тут был и любимый магазинчик – зоомагазин, там он, когда был мальчиком, с упоением наблюдал за рыбками, и знакомые повороты.
Стена Цоя, например. Место вообще почти паломническое – памятное, широко известное. Артем не очень любил его творчество, но каждый раз останавливался, как бы отдавая дань таланту музыканта, вспоминая, как когда-то стена, изрисованная надписями, была больше, чем сейчас, но потом была разрушена – теперь было иначе. Люди заполнили ее чем-то непонятным, из чего вычленить подлинного было уже не так просто. Но все-таки же.
Кашель, хрипы, неразборчивый шепот. На земле, в пыли и грязи, привалившись прямо к стене, сидел, полулежа, парень, почти еще мальчик. Вроде как и не пьяный – алкоголем не пах, а глаза, глаза-то – красные, зрачки по пять рублей, взгляд сквозь пространство, будто его и нет тут вовсе. «Маленький наркоман». Обдолбанный в самое никуда, не способный, видимо, даже ползти, перебирающий пальцами по пыли.
Что заставляет людей так падать? Судя по одежде – обычный школьник, слушающий ACDC и Metallica, курящий, покупая сигареты в случайных палатках, и тратящий карманные деньги на дешевое пиво. Это нормально. Точнее, конечно же, это далеко не нормально, но это вынужденно стало нормой, даже модой среди молодежи – как же иначе? Это же протест непониманию, максимализм, побеждающий простые вопросы логики – зачем? Зачем обкуриваться и напиваться, забывая, как двигаться и говорить? В первый раз это забавно и немного познавательно, но потом-то? И, возможно, этот парень и задавал себе подобные вопросы, но решал благополучно пропустить их мимо сознания и забыть сомнения, решив надеть на себя дурман психодельной радости.
Даже помогать ему не хотелось. Как же противно все-таки – как низко может пасть человек. Червем презренным извиваться по земле. Артем поморщился, проходя мимо.
Дальше, дальше. Чего только можно ни увидеть на всего одной улице? Даже странно как-то. Ведь мы очень часто думаем, насколько мы уникальны, не задумываясь о том, что, возможно, прохожий рядом с тобой думает тоже самое. Что у всех, по сути, одинаковые проблемы, просто разных форматов, и все мы просто люди. В каждом своя уникальность, глубина внутреннего мира – ну или почти во всех. Новые миры в большой вселенной одной улицы.
Есть такой странный инструмент, вроде как и ничего из себя не представляющий – всего-навсего пара десятков трубок. Играть на ней просто. Главное- запомнить, какие звуки издает та, или иная трубка. Но искусные музыканты, в совершенстве владеющие этим инструментом, способны создавать поистине божественную, сказочную музыку.
Артем любил останавливаться и слушать уличных исполнителей. О видел тут уже и мужчину, виртуозно играющего на двенадцатиструной гитаре с подвешенными к грифу колокольчиками, и рокеров, громко поющих, хиппи, весело танцующих под легкое регги. Теперь вот и эти – ритм на комбо-усилителе, гитарный перебор и флейта солиста. Глаза прикрыты, на лице мужчины полная безмятежность. Откуда у него идет музыка – из сердца, души, а, может, просто из головы? Но творчество – это же сердце, правда же?
Кажется, что через эти тонкие звуки музыкант пытается рассказать о чем-то таком важном, но слишком далеком от понимания, если ты не находишься на той же волне. Но люди подхватывают ноты, и глаза невольно закрываются сами собой, заставляя улыбаться, так по - идиотски счастливо от этой переливчатой красоты.
Музыка – своеобразный универсальный язык общения. Точнее, различные направления – как совершенно разные языки, но, в общем и целом, они легко сопоставимы, ведь death-metall нельзя сравнивать с punk-rock`ом, и наоборот. Несопоставимое, совершенно разное, хотя в этот миг Артем был уверен, что эта музыка смогла бы затронуть сердца всех вокруг, вне зависимо от их предпочтений.
Напротив музыкантов лежал развернутый чехол от акустической гитары, а в нем несколько десяток и горсть мелочи. Так мало, такие копейки. Труд, особенно такой, должен поощряться, иначе что тогда станет с людьми? Они очерствеют, внутри покроются коростой и забудут про все тонкое и хорошее, а это так страшно, разве не так? Восприятие, дело в восприятии. Дело в подаче информации, в той или иной сфере, не важно – в отдаче, если хотите.
Так он, должно быть, сидел тут изо дня в день, много лет, как и многие такие же, как он, забирая на этой странной улице частички внимания проходящих мимо людей – просто так, для собственного удовольствия, ведь на его лице было столько удовлетворенности, что иначе и быть никак не могло.
Люди-люди-люди. Завораживающий поток. Завороженный поток. И как же тут не завораживаться, если твое внимание отвлекают то музыкой, а то подчас странными, глубокими полотнами? Перед глазами Артема предстал мужчина с длинными серебристыми волосами, увлеченно разговаривающий о чем-то с соседом. Его пальцы были в неразборчивых пятнах от краски, рядом стояли полотна.
Небо. Такое безумным абсолютом голубое, срывающее крышу, сводящее с ума своей бездонностью. С бликами, словно в камеру, от слепящего солнца, похожего на обобщение понятия улыбки. Флюгеры, ветряные мельницы, и кажется, что вот-вот ветер подхватит их, и они закружатся в своем чуть скрипучем танце, таком же обворожительном, как и все на холстах – искусство! Словно это не картины в рамах – порталы, в настоящее с очень яркими красками.
Артему даже прослезиться захотелось – небо он любил. Так любил, что думал, что если бы в детстве подумал про это все, стал бы летчиком. Как кисточкой и красками можно с такой виртуозностью сделать так, чтобы внутренности перевернулись, и хотелось чуть ли не кричать? Мистика. Магия. Та же отдача, что и в музыке, то же искусство – просто другой ветви, то же чарующее заворожение. Ведь все, что затрагивает нас и наши сердца, души – сродно, все это двигает нас вперед, не дает стоять на месте, рожденное вдохновением, помогает тысячам находить смысл для их, с первого взгляда пустым, но таким настоящим жизням.
Отдачи от атмосферы, подачи, живости. Недаром же слушатели с таким восторгом посещают живые концерты – чтобы с головой окунуться в этот омут и выйти из здания уже немного другими, будто измененными.
На этой улице можно найти, пожалуй, все самое редкое и необычное, всех самых талантливых и неформальных людей, старинные вещи и сувениры, вкусности, даже реликвии.
«Букинист». Там есть книги девятнадцатого века, а еще даже дыхание кажется громким – атмосфера, господа, атмосфера слишком таинственна, загадочна, пропитана ожиданием, древностью, Артему даже заходить туда порой было неудобно – как же так? В таких местах невольно начинаешь стесняться своей вроде бы как и несуществующей, но невежественности, внешнего вида – вообще себя. Тут обычно сидят серьезные люди, заходят не менее сосредоточенные и состоятельные, покупают с видами снобов.
В магазин зашла старушка. Непримечательная – юбка цветастая, поверх блузы вязанная кофточка, прическа – седые уложенные кудри до плеч, походка чуть колченогая от старости – опирается бабушка на тросточку - но степенная и с достоинством.
Наверное, у нее есть богатые и не в меру добрые внуки, которые дают ей больше ее скудной правительственной пенсии, а может – она сама предприниматель, или какой-нибудь доктор наук. На ее носу очки в старой толстой роговой оправе, она смотрит на все с высоты собственного гигантского опыта и, наверное, немного разочарованности.
В ее квартире, вероятно, большая гостиная с кружевной скатертью на круглом столе, и плафон покрыт тяжелой тканью, изумрудной. Обязательно пианино, потертое, с заляпанными многочисленными пальцами клавишами, закрытое, но открываемое на вечера, с пирожками и кагором, воспоминаниями о былом, романсами, поскрипыванием иглы о пластинки старого патифона. Стеллажи с книгами, целая библиотека, которую бабушка, конечно же, давно прочитала.
Такие разные, правда же? У каждого своя судьба. А, возможно, все, что с таким увлечением придумывал Артем, вовсе и неправда, и все диаметрально наоборот – в общем-то, это не важно. Ну, правда же – совсем не важно!
И ведь как только не может сложиться жизнь – вдруг эта бабушка, к примеру, найдет того маленького наркомана, приведет домой, отмоет и оденет. Вдруг он пойдет учиться, перестанет курить, и – кто знает? – станет будущей легендой? Или тот художник, например – может случайно продать картину за несколько миллионов, а может завтра же выбросить все краски и пообещать себе никогда больше не притрагиваться к холсту. Или же познакомиться с той девушкой – ну всякое же бывает.
Никто не знает, что случиться завтра, даже сегодня в следующую же минуту, переплетение линий наших судеб неподвластно нам – наверное, поэтому мы всегда так и полагаемся на судьбу, хотя отрицать не стоит, что в основном все же только мы сами являемся творцами наших жизней. Нам решать – падать ниже и ниже, в пыль и грязь, или вслед за ветром взлететь в самое небо, такое бездонное, такое же, как, по сути, и наши возможности.
Значит, мы сами – свой ветер? И правда, вдруг, стоит нам чего-то захотеть, и все сбудется? Говорят, что если видишь падающую звезду, то надо успеть три раза сказать про себя желание, и оно сбудется. Но звезда обычно пропадает быстрее, чем успеваешь толком что-то загадать. Значит, все иначе, и не стоит ненавидеть изменчивые звезды. Ведь если загадать себе что-то и думать про это постоянно, двигаться к этому – желание сбудется само собой, став заветным, и никакая судьба тут с фактом поспорить просто не сумеет.
А Артем, устав от пекла сурового июля, зашел в свое любимое кафе – пончиковую, такую уютную, также непохожую на обычные российские забегаловки. В ней играла музыка, и вообще она напоминала что-то из любой молодежной американской комедии – такая же шумная, оживленная, наполненная студентами и тинэйджерами.
Пончики тут были странными, так, что каждый раз, заказывая их, Артем со смехом представлял себя культовым американским героем мультсериала. Остались только характерные булькающие звуки и лысина.
И вдруг он увидел ту самую «девушку со смешными веснушками», встающую из-за столика, почти что соседнего, и направляющуюся к выходу.
И все-таки, как же могут меняться наши реалии, если попытаться вопреки линиям переплести их, хоть маленьким узелком в одном месте?
Артем вскочил и его голос, разнесшийся по всему залу, заставил девушку остановиться:
-Эй! Девушка! Девушка с веснушками!..
воскресенье, 12 июня 2011
пока дайры были закрыты, параллельно завел блог на тейсти. посты с mr-oli.mmm-tasty.ru
чтобы никогда не вспоминать
чтобы никогда больше не вспоминать.
наверное, из моих родителей мне дорог только отец. по сути, как ни странно, он мне немного важен даже сейчас - скажем так, причинил меньше проблемоболи, чем остальные.
но все-таки, я не хочу вспоминать его больше. слишком болезненно.
человек, по сути, по поступкам отказавшийся от меня два, если не три раза. мудак, по сути-то )
но все-таки.
я обещаю себе, что больше постараюсь не вспоминать его. у меня нет прошлого. есть только тяжеловатое, но счастливое настоящее и блестящее будущее.
link
edit
S.A.T.A.
мы наконец придумали название нашей группе - слово, которое объединит нашу четверку, то самое, что зацепит нас всех. рожденное, как обычно, на нетрезвую голову, но все-таки.
S.A.T.A.
хех..
утром пришлось готовить всем этим долбоебам завтрак, хотя, это скорее ужин ) ленивые создания. наверное, даже хорошо, что я вчера выпил не так много и был в состоянии стояния -__- так обычно у нас и бывает.
чтобы никогда не вспоминать
чтобы никогда больше не вспоминать.
наверное, из моих родителей мне дорог только отец. по сути, как ни странно, он мне немного важен даже сейчас - скажем так, причинил меньше проблемоболи, чем остальные.
но все-таки, я не хочу вспоминать его больше. слишком болезненно.
человек, по сути, по поступкам отказавшийся от меня два, если не три раза. мудак, по сути-то )
но все-таки.
я обещаю себе, что больше постараюсь не вспоминать его. у меня нет прошлого. есть только тяжеловатое, но счастливое настоящее и блестящее будущее.
link
edit
S.A.T.A.
мы наконец придумали название нашей группе - слово, которое объединит нашу четверку, то самое, что зацепит нас всех. рожденное, как обычно, на нетрезвую голову, но все-таки.
S.A.T.A.
хех..
утром пришлось готовить всем этим долбоебам завтрак, хотя, это скорее ужин ) ленивые создания. наверное, даже хорошо, что я вчера выпил не так много и был в состоянии стояния -__- так обычно у нас и бывает.
среда, 08 июня 2011
07:28
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
настроился учиться писать маслом картины. посмотрим.
зимой точно иду в психиатрический центр на консультацию..О_о
зимой точно иду в психиатрический центр на консультацию..О_о
вторник, 07 июня 2011
истинные задроты в первую очередь заходят вконтакт, потом в блог, да :3
в динамиках звучит скрипка. чувствую, теперь я задрочусь этим не хуже, чем Куртом Кобейном. и будь я проклят, если я оставлю это тупо словами ) хех. я буду прекрасен.
и да, пойду я все-таки на музыкальную журналистику, начну в сентябре, ну вернее как короче все устаканится, курить литературу и общагу. и рассказ надо будет закончить, чтобы на творческую часть нечто законченное пошло.
я хуею. тут рядом сидит девушка, она, в отличии от меня, не спала всю ночь и играла в доту..О_о
в динамиках звучит скрипка. чувствую, теперь я задрочусь этим не хуже, чем Куртом Кобейном. и будь я проклят, если я оставлю это тупо словами ) хех. я буду прекрасен.
и да, пойду я все-таки на музыкальную журналистику, начну в сентябре, ну вернее как короче все устаканится, курить литературу и общагу. и рассказ надо будет закончить, чтобы на творческую часть нечто законченное пошло.
я хуею. тут рядом сидит девушка, она, в отличии от меня, не спала всю ночь и играла в доту..О_о
не ебет. осенью стабильно сяду за скрипку. куплю самую простую, недорогую, и буду дрочиться в свободное от остального всго время. все-таки мета с детства, почему бы не осуществить?
на самом деле. я чувствую, что я - это вовсе не я. совершенно. другая ипостась. я чувствую себя закованно-свободнее. одиноко немного, но одновременно спокойно.
хочу все-таки завтра. увидеть Анику и Гала, я соскучился уже == хочу обнять ее. :3
на самом деле. я чувствую, что я - это вовсе не я. совершенно. другая ипостась. я чувствую себя закованно-свободнее. одиноко немного, но одновременно спокойно.
хочу все-таки завтра. увидеть Анику и Гала, я соскучился уже == хочу обнять ее. :3
суббота, 04 июня 2011
всефигня. теперь это расписано по моему кеду, и я повторяю себе это, когда мне становится плохо. в-с-е-ф-и-г-н-я.
на следующей неделе иду таки работать, в долбаный Ростикс. херовато, но лучше, чем ничего, пожалуй.
что-то я в последнее время стал более вспыльчивый и раздражительный. нервы, дорогие мои, нервы. простите, Аника, Гал, за то, что сегодня был такой хамоватой тучкой - я правда не хочу говорить с вами в таком тоне, просто что-то как-то не выдерживаю. опять же, пиво. я снова начал уходить в загоны, когда пьянею..
написал вконтакте в статусе forever alone ) хорошо, что есть ребята. кажется, будто моя жизнь вертится только вокруг этих двух человек, и все. совсем все, понимаете? нет, есть и другие, но эти двое - ну окей, трое, они мне дороже всего в этом мире, без них невозможно. просто невозможно.
все получится, все будет хорошо.
на следующей неделе иду таки работать, в долбаный Ростикс. херовато, но лучше, чем ничего, пожалуй.
что-то я в последнее время стал более вспыльчивый и раздражительный. нервы, дорогие мои, нервы. простите, Аника, Гал, за то, что сегодня был такой хамоватой тучкой - я правда не хочу говорить с вами в таком тоне, просто что-то как-то не выдерживаю. опять же, пиво. я снова начал уходить в загоны, когда пьянею..
написал вконтакте в статусе forever alone ) хорошо, что есть ребята. кажется, будто моя жизнь вертится только вокруг этих двух человек, и все. совсем все, понимаете? нет, есть и другие, но эти двое - ну окей, трое, они мне дороже всего в этом мире, без них невозможно. просто невозможно.
все получится, все будет хорошо.
четверг, 02 июня 2011
14:08
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 31 мая 2011
любое упоминание Тебя заставляет мое сердце биться так быстро, что мне кажется, что я умру от частоты сердцебиения. у меня сносит крышу. ахахахахах.
воскресенье, 29 мая 2011
мне так надоело валяться тряпкой, замыкаясь на боли от одного единственного события.
после сегодняшней истерики я дам себе обещание действительно стараться пойти дальше.
то есть находить силы находить искренность для улыбок. не резать себя, ведь, не скрою, заряжая вчера Анике амулет, внутренне я трепещал от восторга глубокого пореза, раскрывшегося, как чуть приоткрытый ротик на моей руке.
хватит. довольно.
когда я переступлю через это, я стану счастлив. правда-правда.
так что хватит, Стив. стань наконец Стивом, а не маленьким забитым Никто.
но только подпускать кого-то к себе хочется как-то уже не так сильно, как раньше.
после сегодняшней истерики я дам себе обещание действительно стараться пойти дальше.
то есть находить силы находить искренность для улыбок. не резать себя, ведь, не скрою, заряжая вчера Анике амулет, внутренне я трепещал от восторга глубокого пореза, раскрывшегося, как чуть приоткрытый ротик на моей руке.
хватит. довольно.
когда я переступлю через это, я стану счастлив. правда-правда.
так что хватит, Стив. стань наконец Стивом, а не маленьким забитым Никто.
но только подпускать кого-то к себе хочется как-то уже не так сильно, как раньше.
четверг, 26 мая 2011
а все-таки я соскучился. фаак. без тебя непривычно, Шедоу.
вторая ночь у Минора, смог-таки вписаться. это хорошо ) это еще ночь на кровати. да, Минор опять вскрылся и я ненавидел его половину ночи, кстати.
мне легче. крыша так сильно не едет сейчас, я вроде спокойнее..
вторая ночь у Минора, смог-таки вписаться. это хорошо ) это еще ночь на кровати. да, Минор опять вскрылся и я ненавидел его половину ночи, кстати.
мне легче. крыша так сильно не едет сейчас, я вроде спокойнее..
среда, 25 мая 2011
я нашел новый способ.
я выгребаю из заначек сережки и прокалываю уши.
итого, вчера сделана еще дырка. вах, мои уши становятся прокачены.
а еще я пару дней назад сбрил брови, и теперь их рисую. модификации, хуле..
а сегодня надо пойти найти работу.. ==
я выгребаю из заначек сережки и прокалываю уши.
итого, вчера сделана еще дырка. вах, мои уши становятся прокачены.
а еще я пару дней назад сбрил брови, и теперь их рисую. модификации, хуле..
а сегодня надо пойти найти работу.. ==
вторник, 24 мая 2011
23:58
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
оукей.
что мы имеем в общем )
сейчас я у Минора, эту ночь буду тут, потом как - хз. наверное, найду себе норку, предположительно - наш каменный мост.
на самом деле, ппц. столько жизненного опыта. приключения.
моя жизнь все непонятнее и непонятнее. странно.
но я дома. тут спокойнее.
что мы имеем в общем )
сейчас я у Минора, эту ночь буду тут, потом как - хз. наверное, найду себе норку, предположительно - наш каменный мост.
на самом деле, ппц. столько жизненного опыта. приключения.
моя жизнь все непонятнее и непонятнее. странно.
но я дома. тут спокойнее.
Дух, а, Дух?
ты всегда спасаешь меня.
прости, что доставляю столько проблем, правда..
все ведь станет хорошо, верно?
ты всегда спасаешь меня.
прости, что доставляю столько проблем, правда..
все ведь станет хорошо, верно?
у меня проколота вторая дырка на левом ухе, а еще я сбрил себе брови. учусь симметрично их рисовать, с грехом пополам вроде получается, хотя и по утрам спросонья это жутко лениво и сложно делать ==
интересно, насколько мне дадут сегодня пизды на работе за то, что вчера не был? посмотрим. хуже уже все и так не может быть.
проснулся с ощущением безнадежности. пичалька.
интересно, насколько мне дадут сегодня пизды на работе за то, что вчера не был? посмотрим. хуже уже все и так не может быть.
проснулся с ощущением безнадежности. пичалька.
понедельник, 23 мая 2011
я хочу прожить завтрашний день,
не боясь закрывать глаза,
хоть и будет жить мне так лень,
но, увы, по-простому нельзя.
я боюсь посмотреть вокруг,
я забыл, кто же этот "я",
все вот эти сраные "вдруг"
стали частью шока от небытья..
умереть ведь так просто, знаешь?
но так странно думать об этом
каждый миг, когда понимаешь,
что внутри уже попрощался со светом..
я псих, черт подери.. боже, дай мне сил не начать резать руки..
не боясь закрывать глаза,
хоть и будет жить мне так лень,
но, увы, по-простому нельзя.
я боюсь посмотреть вокруг,
я забыл, кто же этот "я",
все вот эти сраные "вдруг"
стали частью шока от небытья..
умереть ведь так просто, знаешь?
но так странно думать об этом
каждый миг, когда понимаешь,
что внутри уже попрощался со светом..
я псих, черт подери.. боже, дай мне сил не начать резать руки..
чем больше думаю и разговариваю, тем больше анализирую себя и понимаю аспекты моей сущности, так сказать.
я - хронический одиночка. то есть да, я социален, но все равно стремлюсь, как бы не не хотел этого, к одиночеству. отшельничеству даже этакому.
парадоксальный. сложный. разочаровавшийся.
черт, печальная немного картина получается.
я - хронический одиночка. то есть да, я социален, но все равно стремлюсь, как бы не не хотел этого, к одиночеству. отшельничеству даже этакому.
парадоксальный. сложный. разочаровавшийся.
черт, печальная немного картина получается.
в моем доме всегда бы пахло свежим печеньем, кофе и звучала бы громкая музыка.
хах. придумал новую цитату.
самое логичное в моей жизни сейчас, пожалуй, только html. (с)
хах. придумал новую цитату.
самое логичное в моей жизни сейчас, пожалуй, только html. (с)